Назову я завод именем спасителя нашего Иисуса Христа. Спасский  медеплавильный завод должен спасти многих людей без крова и хлеба, помочь им – думал, молясь, Никон Ушаков.

Для строительства Спасского завода управляющий Ушаков нанимал различный люд: мастеровых, каменщиков, плавильщиков, плотников с Уральских горных заводов, крестьян Приишимья, мещан, разночинцев Урала и Сибири. Одни приехали по найму, другие пришли или приехали сами, прослышав о заводе из народных уст. Кто в сапогах пришел, а кто и в лаптях с утлыми пожитками. Были и беглые бродяги, грязные, оборванные с тряпичной котомкой, без средств для жизни. Не было отбою и от кочевников – киргизов. Они приезжали, ставили юрты и просили работу. Это джатаки, обедневшие скотоводы, у которых либо джут, болезни, либо барымтачи забрали скот и остались они без куска хлеба. А у многих семьи, да и немалые, кормить надо детей. И всем находилась работа. Одни работали на извозе, доставляли руду, уголь, другие – на рудниках Нельды, Воскресенском, Спасском, третьи – на Карагандинской копи, четвертые – на строительстве Спасского завода. Спасский завод, рудники,  копи стали для этих людей спасительными.

Строительство Спасского завода началось с лета 1857 года. Среди куч песка, глины, бутового камня, медной руды, угля и всего прочего медленно поднимались вверх стены корпуса шахтной печи, которая со стороны чем-то напоминала какое–то соборное, культовое сооружение. Только вместо куполов на десяток метров вверх поднималась труба. Размеры шахтной печи вызывали уважение и серьезность намерений компании. Ее корпус из красного кирпича вытянулся на 20 м. Это было грандиозное сооружение, каких еще не видела степь. Заводы Степана Попова выглядели кустарными и мелкими в сравнении с этой развернувшейся стройкой, в которой Ушаков играл ведущую роль, как управляющий заводом. Главным техническим помощником Ушакова и с 1860 года управляющим был тагильский мастер крестьянин Василий Ситников. С 1862 года вновь управлять заводом стал Ушаков.

Для сооружения шахтной печи нужно было решить немало технических задач. И одной из основных было поиски огнеупорного материала. Глины в окрестностях завода  было много, но она легко плавилась и не годилась для печи. Отсутствие огнестойкой глины ставило под сомнение весь замысел создания медеплавильного завода. А, что если попробовать глину вскрышных работ на карагандинской и саранской угольных копях? Попробовали. Но и она не дала нужных результатов на опытной печи. Стали добавлять в глину речной песок. Огнестойкость глины повысилась. И только, когда смешали одну часть обожженной карагандинской глины с одной частью саранской глины, да к ним еще добавили две части кварцевого песка из наносов реки Сокур, то впервые получили удовлетворительные результаты. Белые кирпичи из глины такого состава выдерживали огонь и жар расплавленной медной магмы. Из таких белых кирпичей и стали выкладывать внутренние стенки шахтной печи. Из такой же глины  набивали дно печи или, как его называют металлурги, лещадь толщиной до 70 см, а также футеровку печи.

Словом, строительство шахтной печи требовало опыта, смекалки и мастерства многих людей. Какой формы и размеров принять рабочее пространство шахтной печи, как разместить и сколько принять форм для дутья воздуха, отверстий для разжигания каменного угля, какой конструкции построить золотник, то есть верхнюю часть шахтной печи, куда загружается руда, уголь, флюсы? На все эти вопросы не было готовых ответов, так как в это время, опыта выплавки меди на каменном угле в России еще не было, за исключением завода полковника Хвощинского.

Но здесь на Спасском заводе все было другое и медная руда и каменный уголь, и флюсы, и огнеупорная глина, и даже климат, и повторить опыт завода Хвощинского один к одному было невозможно.

Поисковые люди обыскали все окрестности сопки в поисках флюсов, без которых плавка была невозможна. Бурый известняк был найден к общей радости в полутора десятках километров. Также были найдены выхода охристой руды. Таким образом, проблема сырья была в основном решена.

Для подачи воздуха в печь компания купила на Ирбитской ярмарке и доставила гужевым транспортом две паровые воздуходувные машины, одна в 16, а другая – в 25 лошадиных сил. При этом паровой котел был размещен над колосниками шахтной печи, чтобы экономно использовать её тепло для разогревания котла.

Стоит об этом вспоминать? – скажет иной читатель. Без сомнения стоит, если учесть, что это были первые паровые машины в Центральном  Казахстане, которые олицетворяли собой первую промышленную революцию. Среди степи, где единственной тяговой силой была лошадь, появились паровые установки мощностью в 24 и в 16 лошадиных сил. Такого степь и слыхом не слышала, чтобы железная машина работала, как двадцать четыре лошади. Ой–бой – восклицали аксакалы, и с осторожностью, поглядывая на железные непонятные машины         .

Рядом с корпусом шахтной печи возводились корпуса шплейзофена, небольшой отражательной печи с одной фурмой, для очищения продуктов шахтной печи – черной меди и медистого чугуна, а также   горна, где окончательно должна очищаться медь и разливаться готовая продукция в болванки весом 30-35 фунтов.

Недалеко от строительной площадки разместился кирпичный цех под открытым небом. Рабочие вручную из песка и глины готовили замесы, из которых формировали кирпичи и обжигали их в печи.

В кузнечной, раздавался непрерывный звонкий перестук молотков. Кузнецы готовили металлические изделия для заводских нужд.

Рос рабочий поселок на Спасском заводе, поднялись первые дома на Карагандинской копи, руднике Нельды.

Одновременно со строительством завода шло освоение рудников и Карагандинского каменноугольного месторождения, на котором была заложена Ивановская шахта.

Здесь вначале добыча угля производилась способом вразнос или, если говорить современным языком, открытым способом. С углублением трудоемкость работ возрастала. Уже на глубине трех сажень (6,4 метра) потребовалось крепление бортов лесом. Шахтерам будет интересно узнать, что выемка каждой кубической сажени (4,1 м³ ) требовала 8 бревен, да для освещения 10 фунтов сальных свечей. Выемку производили с помощью кайла и лопаты.

На рудных же приисках выемка производилась с помощью взрывных работ. На каждую кубическую сажень породы уходило пуд пороха, 20 фунтов сальных свечей.

Откатка угля и руды производилась вручную при помощи трехпудовых тачек. За смену на расстоянии 20 саженей рабочий перевозил до 5 тонн.

Если шахту заливала вода, то отливку её производили ручными насосами. Руду, уголь, флюсы, глину на телегах доставляли на Спасский завод. Особенно богатыми оказались руды прииска Нельды, как по содержанию меди, так и по количеству руды. «Нельды – это жемчужина в шкатулке открытых мною месторождений», – повторял Ушаков, весьма довольный этим приобретением. Но подлинной жемчужиной, вернее алмазом, как показал век двадцатый в шкатулке Ушакова, оказался уголь Караганды. За три года строительства завода на Успенском руднике было добыто 130 тысяч пудов руды, на Спасском и Воскресенском рудниках 30 тысяч пудов руды, на Карагандинской копи 321 тыс. пудов угля.