Опытная плавка медной руды началась лишь летом 1860 года, а если точнее,  21 июня. Плавка велась в двух шахтных печах. Далеко в степи были видны первые клубы дыма, выходящего из трубы шахтных печей.

Кара–Шайтан – шептали аксакалы, испуганно поглядывая на уходящие высоко вверх столбы дыма. Такого явления им не приходилось видеть за всю их долгую жизнь. Не конец ли это света?

Пропала степь – разнес по степи узун–кулак. Дела аяк–талды – передавали кочевники из уст в уста. Пожалуй, это было начало нового индустриального времени.

Шахтные печи на время приковали, подчинили себе Никона Ушакова, мастера Ситникова и десятки рабочих. Они становились, как бы её придатком, её одушевленной частью.

На шихтарной площадке рабочие с утра до темна сортировали руду, разбивали крупные куски угля, руды, флюса, составляли шихту, мешали, грузили колоши. Каждая колоша составлялась из 6 пудов руды и семи пудов угля. Шахтные печи как гигантские прожорливые живые существа поглощали одну за другой многопудовые колоши угля, руды, флюсы, изрыгая клубы дыма и фыркая огненными искрами. Люди круглыми сутками суетились вокруг этого длинношеего чудища. Одни бросали колоши в ненасытную утробу печи, другие снимали темно – зеленую жидкость расплавленных шлаков. Все работы производились вручную, механизации никакой, ни малой, ни большой. Работа требовала силы, ловкости, осторожности. Всюду беда ходила рядом.

Возле печей толкались люди, телеги, лошади, а другие лицезрели с философским спокойствием, смотрели, что же из всего этого получится.

Вначале загружали колоши с углем, разжигали до каления, затем колоши с рудой. Огненный пирог все сильнее раскалялся, превращаясь в рукотворное солнце, руда плавилась, капли меди стекали на днище печи. И вот наступил миг, когда по желобу из тигля печи потек медленный ручеек, рассыпаясь огнями брызг.

Это было похоже на чудо. Из шихты из кусков сине – зеленой руды, из черных камней угля, бурого железняка и серого известняка после длительного прогревания, горения и плавления потекла огненножидкая, искрящаяся струйка меди. Никон Ушаков, Василий Ситников, рабочие, мастера русские и казахи очарованно смотрели на этот маленький рукотворный огненный ручеек. Каждый думал о своем. Их лица светились радостью рождения этого рукотворного чуда. Тогда они не знали, что пройдут десятилетия и этот первый огненный ручеек превратится в могучую реку цветной металлургии Казахстана.

Недолго люди упивались радостью победы. Печь требовала каждую минуту внимания и напряженного труда.

Но вслед за первым успехом потянулись неудачи, провалы. Это и понятно. Чтобы отработать процесс плавления, нужно было набраться опыта.

Уже первые плавки показали насколько сложный и неустойчивый процесс плавления медной руды на каменном угле. Пришлось опробовать уголь различных пластов и даже пропластков, чтобы выбрать более подходящий. Для снижения зольности добытого угля пришлось делать сортировку углей.

Из–за низкого качества угля, низкой теплотворной способности угля, рудный пирог остывал. Этому способствовало также недостаток подаваемого воздуха. И это надо было учитывать и умело регулировать.

Ушаков знал, что получена всего лишь черновая медь, которую нужно еще очистить, чтобы она превратилась в медь товарную. Очищение черной меди должно производиться в рафинировочных печах шплейзофена и гармахерском горне. Лишь на следующий год рядом с шахтными печами были сооружены компактные и с такими же высокими шеями -  трубами шплейзофенная печь и приземистый гармахерский горн. Лишь с их постройкой можно было осуществить полный металлургический цикл, включающий рудную плавку на черную медь, очищение чёрной меди на шплейзофене, окончательное очищение шплейзофенной меди и разлив её  на гармахерском горне.