По плану индустриализации страны Казах­стану, с его огромными выявленными запасами цветных металлов, отводилась роль основного района цветной металлургии. И для этого не­обходимо было форсировать создание для неё топливной базы.

Летом 1930 года карагандинская степь  стала местом паломничества мно­гих геологических экспедиций.

Уже ряд лет в Центральном  Казахстане работали геологи института геологической кар­ты ГГРУ под руководством старшего геолога Геолкома  Николая Григорьевича Кассина. Летом 1927 года в Баян-Аульском районе работали геологи Григорий Иванович Водорезов, студенты Ленинградского  горного института Рамазан Асланбекович Борукаев, и Георгий Цараевич  Медоев.  Двое последних –   молодые жизнерадостные осетины. Спустя десятилетия  они стали крупными учеными Казахстана,  лауреатами Ленинской премии. А тогда они впервые приехали в Казахстан    для составления Баян-Аульского градус-листа для десятиверстной геологичес­кой  карты (масштабом  10 верст в 1 дюйме). Рамазан Борукаев ранее здесь одно лето работал. Он и предложил более  молодому Георгию  Медоеву поехать в далекий Казахстан. И тот согласился.  В Павлодар приехали на колесном пароходе, на левую сторону Иртыша переправились на лодках. До Баян-Аула добирались на тарантасе. Здесь на летний период наняли трешпанку и три лошади. Для кавказца Медоева, привыкшего к горам и лесам, было непривычно работать в знойной необозримой степи. Но эта с виду однообразная степь оказалась очень интересной в геологическом отношении, и геологи работали напряженно и увлеченно. Как счастливые, вспоминает Георгий Цараевич Медоев эти молодые романтические годы. Вспоминает веселую историю, как они Кассина отправили на месторождение корунда в Семиз – Бугу, а сами поехали с девушками на пикник на прекрасное озеро  Жасыбай, спрятавшееся в Баян-Аульских горах. И как на обратном пути кучер круто повернул телегу и сломал оглоблю. Пришлось заночевать  в Баян-Ауле и выехать лишь на следующий день.

В последующие два года  Георгий Медоев работал помощником коллектора в Донбассе, а в 1930 году его вновь в составе группы  Кассина  направили в Казахстан  производить съемку района Карагандин­ского месторождения угля. В этот раз в состав входили также геологи Марианна Борисяк и Борис Земляков. Группой руководил Н.Г.Кассин.

Мне   в жизни однажды посчастливилось встретиться и беседовать  с лауреатом Ленинской и Государствен­ной премий СССР, членом-корреспондентом АН  РК, профессором, доктором геолого-мине­ралогических наук,  заслуженным деятелем науки и техники КазССР Георгием Цараевичем Медоевым. Вспоминая свои студенческие годы Г.Ц.Медоев отметил: « В молодом возрасте решения принимаются быстро. Уроженцу Центрального Кавказа, горцу, подобает учиться  в горном институте. Так решил я и  поступил  в Ленинградский горный институт, и благодарен за это судьбе. Моими учителями были блестящие, выдающиеся ученые, Это –  академики АН СССР  Дмитрий Васильевич Наливкин, Александр Николаевич Заварицкий, Сергей Сергеевич Смирнов, Дмитрий Сергеевич Коржинский,  Алексей Алексеевич Борисяк, а также Анатолий Капитонович Болдырев и другие. Одним словом, это был весь цвет геологической науки страны. Каждый из них - светило в своем направлении Вот  такие были у меня учителя». Далее Георгий Цараевич Медоев  рассказал о том време­ни, когда он работал в Караганде.

«В 1930 году я в должности коллектора в группе Кассина  вновь поехал в Центральный Казахстан для продолжения работ по  геологичес­кой съемке. По уже проторенному пути в  Пав­лодар мы приехали по Иртышу.  Здесь  мне, как кавказцу, неравно­душному к лошадям, поручили нанять телегу с лошадьми. Помню, выбирал я и рядился, как цы­ган, наконец, нанял бричку и четыре лошади у жителя Павлодара Григория Теплова. С нами  ехал еще художник из Ленинградской Академии художеств Анкуддинов, как оказалось, довольно талантливый. Вынуждены были останавливаться, чтобы кормить на зеленых полянках лошадей. Нас предупреждали, что в степи хозяйничает, грабит проезжающих банда  некого Усырбая.  И вот в пути мы увидели двух быстро приближающихся к нам всадников. У Кассина был наган, а у меня охотничье ружье. В тот миг я больше боялся за жизнь Кассина. Он был крупный геолог, интеллект нашей группы. Я прошу его лечь на землю, чтобы, чего доброго, пуля его не задела. А он стоит и смотрит. Я предупредительно выстрелил в воздух. Всадники стали удаляться. Запомнился и такой случай. В дороге навстречу нам ехала машина. Первая в упряжке вороная лошадь испугалась и лошади помчались. Едва сумели остановить их. В Караганду приехали на восьмой день. Где же ты, Караганда? Всего несколько заброшенных  домов, один - кирпичный. Жилья нет. Поехали в Михайловку, где на Нижней улице остановились у кузнеца.

За сезон полевых работ удалось на лошадях,  но более пешком исследовать огромное пространство от Спасского завода на юге до реки Нуры на севере, и от сопок Ит-Джон до озера Кичкине. Установили, что в строении Карагандинского  угольного месторождения принимают участие разнообразные по возрасту и происхождению породы. Месторождение оконтуривается  девоно-карбоновыми отложениями,    содержащими    угольную толщу. Это позволило значительно расширить пло­щадь    угольных    отложений.

В Караганде каждому коллектору Николай Григорьевич Кассин поручил свой участок. Марианне Борисяк - Верхне-Сокурский участок, Борису Землякову - участок к северу от Нуры, а мне, как угольщику, уже поработавшего в Донбассе, достался Кара­гандинский участок, западная и южная окраины месторождения.

В тот год я уделял главное внимание южной окраине бассейна и обследованию ряда месторо­ждений меди. Прекрасное то было время, вспоминаю нео­бозримую степь, простор, одинокие казахские мазары, сопки Джалаир, Ак-Бюрат, Ак-Басту, речушки Тентек, Чурубай-Нура. Я изучал вы­хода пород, конгломераты и песчаники, квар­циты, девоно-карбоновую толщу, альбитофиры, порфириты, тектонику района, разломы, сбро­сы, надвиги. Чтобы точнее установить границы угленосности, особо тщательно искал разломы. Это, я бы сказал,  кровоточащие раны земли. Работа осложнялась тем, что не было топографической карты исследуемой местности.

Мне посчастливилось работать с Николаем Григорьевичем Кассиным. На первый взгляд, это был мужиковатый, чудаковатый и глухова­тый человек. Но это был гениальный геолог, пре­восходно знавший геологию Казахстана. У него, как опытного геолога – консультанта, было много работы и у нас  он бывал наездами. И когда приезжал, то с восхо­дом солнца был уже на ногах и нас поторапли­вал. Работу начинали рано утром и... до поздне­го вечера. Каждый коллектор разъезжал по сво­ему маршруту. Вечером перед Кассиным раскла­дывали образцы пород, карту и каждый описы­вал встреченные обнажения пород. Спорные точки он стремился сам осмотреть на месте, что­бы утвердиться в том или ином мнении. Помню, на своём участке я обнаружил несколько  точек ми­нерализации меди, а в урочище Джетык-Чеку -даже свинцовую минерализацию.

В один из таких приездов Николая Григорье­вича я доложил результаты исследования учас­тка южнее реки Сокур, где обнаружил на обшир­ной территории девоно-карбоновую толщу по­род и обозначил в первом приближении ее гра­ницы с изверженными породами-гранитами, порфиритами, диабазами. Картину ослож­няли сложная тектоника, сбросы, надвиги. Николай Григорьевич внимательно осмотрел образцы пород, карту. Марианна Алексеевна Борисяк, которая работала на Верхне-Сокурском участке, также сообщила, что обнаружила угленосную свиту карбона, а в отвалах старых шурфов следы угля. Николай Григорьевич зак­лючил: « Теперь все становится понятно.  Мы имеем дело не с небольшим мес­торождением, а с обширным угленосным бас­сейном, и наша задача выявить реальные его границы, оконтурить, а что касается точек минерализации меди, обнаружен­ных Георгием Цараевичем, то будем их реко­мендовать, как объект будущих исследований".

Так, в обращении геологов появился термин «бассейн». Это был качественно новый уровень в геологических исследованиях Карагандинско­го региона. Он означал, что они были на пороге от­крытия нового крупного угольного региона, который неизбежно  в перспективе должен вырасти в  развитый индустриальный центр страны.

В одной из встреч с геологами в Михайловке Георгий Медоев впервые озвучил это, заявил, что Карагандинское месторождение в действи­тельности является крупным бассейном. Надо сказать, что первоначально геологи отнеслись к этому настороженно, недоверчиво.  Вре­мя было противоречивое. Любая  геологическая ошибка мог­ла обернуться непредсказуемыми последствия­ми. Ведь бассейн - это иные масштабы строи­тельства, добычи угля, экономики. И ошибка стоила бы больших утрат и издержек. Тогда га­зеты уже пестрели протоколами судов, списками обвиненных в контрреволюционной деятельности. И в эти списки легко было попасть.  Нашлись и те, кто  тут же заявили, что Медоев  - выскочка, пять минут, как геолог, а уже мнит себя первооткрывателем угольного бассейна.

Георгий Медоев, завершив поле­вые работы, вернулся в Ленинград. Оттуда его направили в Москву, где проходило Всесоюз­ное совещание по геологическому изучению угольных бассейнов и месторождений страны. "Я приехал на совещание с опозданием, - рас­сказывал мне Георгий Цараевич Медоев. – Смотрю, в президиуме А.А.Гапеев, а среди де­монстрационных материалов  моя карта-вос­ковка. К тому времени о южной окраине Кара­гандинского бассейна у меня было иное мнение. Хотелось убрать восковку. Но как это сделать? Нужно обратиться к профессору А.А.Гапееву. Я стеснялся  и все же в перерыве решился подой­ти к Гапееву.

- Александр Александрович! В карте-восков­ке, которая Вами демонстрируется, есть неточности и я  прошу Вашего разрешения снять ее, -обратился я к маститому ученому.

- Я понимаю вашу скромность, молодой че­ловек, но прошу не беспокоиться. – снисходительно похлопал меня по плечу Гапеев.

Вскоре он был уже на трибуне и докладывал о Карагандинском месторождении. И когда докладчик подошел к  моей карте-восковке,  то заявил: "Кста­ти! Здесь сидит автор этой  карты, молодой ученый Георгий Медоев. К  ранее известной площади месторождения он на основании выполненных исследований этого года прирезал около 300 квадратных километров. Теперь общая площадь угленосных отложений составляет около 1300 квад­ратных километров. И это  не окончатель­но.

Если учесть, что в Караганде уже сегодня от­крыто 28 пластов с суммарной мощностью 47,7 м, что втрое больше суммарного пласта Дон­басса и лишь вдвое меньше суммарной мощно­сти пласта Кузбасса, то мы являемся свидетеля­ми рождения крупного угольного бассейна стра­ны, который может стать топливной базой как для цветной металлургии Казахстана, так и строящихся металлургических гигантов на Ура­ле».

Я вернулся в Ленинград, встретился с Кассиным. Он сказал, чтобы все результаты полевых работ подробно изложил в отчете. И в этом  научном отчете 1930 года  Карагандинское угольное месторождение впервые обрело статус бассейна. По согласованию с Д.Н.Бурцевым  и А.А.Гапеевым мы его назвали Карагандинским. За хорошую работу меня наградили прорезиненным  рюкзаком».

Итак, 1930 год закончился с потрясающим результатами - открытием крупного угольного бассейна, запасы которого, даже по предварительным подсчетам, более известных Подмосковного и  Кизиловского бассейнов, вместе взятых.

Ле­том 1930 года в Карагандинской степи работали и другие группы, партии, отряды. В долине Кокузек, недалеко от бывшего Спасского завода, разместил­ся отряд из 7 самолетов. В те годы летчики пользо­вались, как сегодня космонавты, большой любо­вью и уважением. Летчики производили аэрофотосъемку об­ширных пространств Карагандинского региона. Их работу сдерживало отсутствие  в необходимом количестве  го­рючего, запчастей, несо­вершенная аппаратура.   Молодые, красивые летчики, одетые в кожу, производили неизгладимое впечатление на молодых девушек. А на земле съемку поверхности вела геоде­зическая экспедиция Ленинградского государ­ственного гидрогеологического института, изуча­ли поверхностный сток и подземные воды бассей­на реки Нура с цепью водоснабжения Карагандин­ских угольный копей.

В исследование Карагандинского региона внес лепту и Московский государственный университет, прислав геолого-ботаническую экспедицию, пред­ставленную женщинами. Геологам была выделена шестиместная легковая автомашина марки "Бениз", которая принадлежала Императору Нико­лаю.  Сегодня мы по-иному воспринимаем про­блему, чем тогда. А тогда наряду с огромными трудностями было  и много радости, острот, шуток и даже гордости.

Все геологи увлеченно работали, карагандинс­кая степь открывалась перед этими людьми свои­ми скромными красотами. В жаркие дни так при­ятно было работать в долинах степных речушек. А в свободные дни геологи охотились на зайцев, уток. Художник Анкуддинов делал великолепные степные пейзажи, с контуром гор на горизонте, одинокие мазары на фоне седого ковыля, живопи­сал сцены жизни казахских аулов. Где они сейчас, эти картины, где-то пылятся в музейных хранили­щах. А как бы они украсили карагандинские му­зеи! И, конечно же, были встречи геологов у кост­ра,  читали стихи, пели задушевные песни,  встречали первые лучи рассвета, потому что они были молоды. Была и любовь. Один геодезист по праву первооткрывателя назвал одну из безымян­ных высот именем «геологини» Беллы. На всю жизнь запомнилась геологам Карагандинская степь своими полынны­ми запахами, закатами и рассветами.

В три последующих года Г.Ц.Медоев, как руководитель сектора геологической съемки Казгеолуправления,  консультировал геологическую съемку в Карагандинском бассейне. Совместно с Д.Н.Бурцевым и Г.Л.Кушевым он участвовал в создании первой геологической карты Карагандинского бассейна. Работу над картой консультировал Н.Г. Кассин. В 1933 году Г.Ц.Медоев опубликовал свой первый научный труд «Геологическое строение Карагандинского каменноугольного бассейна». Угольная Караганда быстро развивалась. В тяжелые военные годы коксующийся уголь Караганды в условиях  оккупации Донбасса  в значительной степени помог победить  сильного и коварного врага. В послевоенные годы добыча угля в Карагандинском бассейне также нарастала быстрыми темпами.  Труд геологов был  по достоинству оценен обществом. В 1948 году  за  геологические исследования, обеспечившие открытие новых участков коксующихся углей в Карагандинском бассейне группе геологов, в том числе Георгию Цараевичу Медоеву, была присуждена Сталинская (Государственная) премия.

В  1936 году   Г.Ц.Медоев был избран заведующим  кафедрой общей гео­логии Казахского горно-металлургического, а в последующем политехнического института, которую он возглавлял более полувека. Одновременно он работал заведующим сектором четвертичной геологии и геоморфологии института геологических наук АН КазССР. С 1987 года он -  профессор-консультант КазПТИ.

За прошедшие годы Георгий Цараевич Медоев исколесил Сары-Арку вдоль и поперек, производит геологическую и геоморфологическую съемку Центрального  Казахстана,  полюбил этот самобытный край.  В 1960 году он опубликовал труд «Устройство поверхности Сары-Арки», в «Вестнике АН КазССР» выступил в защиту географического топонима «Сары-Арка».Г.Ц.Медоев стал первооткрывателем месторождений облицовочных гранитов «Мамантас» и талька «Ақтопырақ».

В кабинете Г.Ц.Медоева внимание посетителей привлекает  широкая картина, на которой изображена первозданная природа. Дикий, пустынный пейзаж. Высокие, суровые,  причудливой формы, выветренные скалы, У их подножия желтый песок и  маленькие фигуры людей, лошадей. Видно, что это геологи.  «Это пейзаж Мангышлака. «Картину мне подарили, - говорит хозяин кабинета. – Мангышлак –  моя  поздняя, последняя любовь. Я, как научный руководитель комплексной экспедиции, изъездил этот необыкновенно богатый в геологическом отношении край. А здесь представлены образцы лишь немногих из открытых здесь месторождений полезных ископаемых. Большое будущее ждет этот край». Он так вдохновенно стал рассказывать о Мангышлаке, что я  осознал, что он очарован этим краем, его необыкновенной, фантастической природой,  богатствами его недр. Кандидат геолого-минералогических наук, заслуженный деятель науки и техники и заслужен­ный Геолог Каз.ССР,  член-корреспондент АН КазССР Г.Ц.Медоев внес весомый вклад  в изучение природных ресурсов  Мангышлака.

Ему звонили по телефону, и он говорил: « Великодушно извините. У меня гость.  Представляете, он родился и вырос в Караганде. Тогда,  в тридцатом году, когда я составлял свой 42-43 градус-лист, то там была голая степь». Когда Георгий Цараевич узнал, что я не корреспондент, не журналист, а горный инженер, к тому же научный сотрудник, то заявил, что у него ко мне тоже есть вопросы. Скажите, сколько угля вы оставляете в недрах? Когда вы, горняки, перестанете  уродовать богатейший бассейн? Он был совершенно прав. При разработке угольных пластов, в особенности мощных, терялось до трети промышленных запасов угля. Я объяснял, что технические решения, направленные на сокращение потерь угля в недрах есть, и они внедряются в производство, но это ведет к росту себестоимости и производительности труда. Поэтому они внедряются не такими темпами, как хотелось бы. Георгий Цараевич возразил, что себестоимость добычи угля в Донбассе значительно выше, чем в Караганде, а потери угля в недрах ниже. Геолог Медоев был абсолютно прав в своих претензиях к горнякам. Этот диалог был более сорока лет назад. Если бы  он увидел, что случилось с Карагандинским угольным бассейном в конце века, когда осталось менее половины угольных шахт, да и на тех ведется выборочная выемка угольных пластов, извлекаются самые  «хлебные» запасы угля, то нетрудно представить, что бы  он сказал. К сожалению, рыночная экономика ведет к разграблению природных ресурсов.

Уроженец Северо-Осетинского городка Дигора Георгий Цараевич Медоев большую часть своей жизни  жил и трудился в Казахстане, всей душой объял и полюбил его необъятные просторы, его прекрасную, многообразную природу, внес значительный вклад в   его геологическую науку, открытие несметных богатств его подземных кладовых  и  на их основе развитие                      производительных сил республики. Свыше сорока лет он, возглавляя геологии Казахского политехнического института, подготовил тысячи молодых специалистов-геологов  Казахстана. Одновременно, как заведующий Сектором четвертичной геологии  и геоморфологии, активно участвовал в многочисленных геологических исследованиях различных регионов республики Казахстан. Он  в составе группы известных геологов во главе с академиком АН СССР К.И.Сатпаевым  участвовал в разработке металлогенических карт богатейшего Центрального Казахстана. Этот огромный научный труд  по разработке принципов составления геолого-структурных основ металлогенических карт был удостоен высшей награды – Ленинской премии.

И в 21-м веке в Казахстане бережно хранят память о выдающемся геологе, заслуженным деятелем науки Казахстана, Георгии Цараевиче Медоеве. 17 октября 2011 г в Казахском национальном техническом университете им. К.И. Сатпаева прошла Международная конференция, посвященная 110-летию выдающего геолога, ученого Георгия Цараевича Медоева «Проблемы и перспективы развития геологической науки и образования в Казахстане». В работе конференции принимают участие ведущие ученые-геологи из стран СНГ и дальнего зарубежья. Открывая конференцию, ректор КазНТУ им. К.И. Сатпаева, академик Ж.М. Адилов отметил вклад Г.Ц.Медоева в создании геологической школы Казахстана.